Введение. В статье рассматривается процесс глобализации через призму синергетики. Актуальность проблемы глобализации не требует расшифровки. Для этого достаточно просто обратиться к новостным каналам средств массовой информации. Цель работы – показать несостоятельность глобализации, продвигаемой западными странами, так как это противоречит закономерностям, которые определяют процесс самоорганизации открытых неравновесных систем.

Методология и источники. В статье применяются законы диалектики и теории самоорганизации. В качестве источников исследования использовались работы по проблемам глобалистики (И. Валлерстайн, С. П. Лапаев, И. Ф. Кефели и др.), закономерностям развития исторического процесса (С. Д. Бодрунов, В. В Тузов), а также процессов самоорганизации открытых неравновесных систем (И. Пригожин, Г. Хакен, Е. Н. Князева и С. П. Курдюмов и др.).

Результаты и обсуждение. Автор приходит к выводу, что процесс глобализации в том виде, в котором его пытаются реализовать США и их союзники, невозможен, так как это противоречит и закономерностям исторического процесса, и законам самоорганизации, которым подчиняется современный этап развития социума. Нельзя на равных условиях объединить страны с разными культурой, религией, экономическим уровнем развития, потому что системы, живущие в разном темпомире с точки зрения синергетики, сделать этого не могут. Возможно подчинение и эксплуатация, но не партнерство. Объединение всех стран вокруг одного центра противоречит и экономическим законам (поскольку исчезнет конкуренция и развитие рыночной экономики), и законам самоорганизации. Система, стремящаяся к разрастанию, содержит внутри себя свою противоположность – стремление к диссипации (рассеиванию).

Заключение. Автор статьи делает вывод о том, что глобализация в том виде, в котором она проводится странами Запада, возможна только при наличии силового принуждения, поскольку противоречит законам рыночной экономики и законам самоорганизации. Окончание силового принуждения запускает механизм диссипации, который приводит к деградации системы и ее упрощению.

Введение. В цифровую эпоху роль искусственного интеллекта (ИИ) в жизни социума во многом определяется технологическим прорывом, который произошел в области прикладного ИИ за последние два десятилетия. Однако инновации в области ИИ обозначили не только новые возможности для человека и общества в целом, но и целый ряд проблем, прежде всего социально-этического характера. В частности, проблема «moral machines» определяется мировым научным сообществом как одна из приоритетных. В статье рассматриваются вопросы создания этических инструментов, регулирующих коммуникацию человека с ИИ, достигнутые результаты, тенденции развития данной проблематики.

Методология и источники. В статье применяется методология культур-философского, аксиологического и междисциплинарного подходов. В качестве источников использованы научные исследования отечественных и зарубежных авторов, документы, публикации и сайты, посвященные современному состоянию ИИ и задачам, которые стоят перед специалистами в области этики ИИ.

Результаты и обсуждение. Актуальность проблем этики ИИ определила необходимость систематизации базовых этических понятий с целью привнесения этичности в технологию прикладного ИИ. Показано, что сегодня накоплена определенная нормативно-этическая база в области этики ИИ, однако проблема формализации этических норм остается все еще не решенной. Сложность в том, что этичность ИИ носит не смысловой, а формализованный характер.

Заключение. В настоящее время процесс формирования нормативно-этической базы ИИ находится в фокусе повышенного внимания науки и индустрии ИИ. Однако, чтобы коммуникация «человек – машина» развивалась с позиций человеко-ориентированной цифровой эпохи, решение проблем этичности ИИ дополняется созданием новых профессий в этой области и новыми требованиями к образовательным траекториям (в частности, к подготовке инженеров и разработчиков ИИ-систем), соответствующими специфике новых реалий.

Введение. Статья посвящена рассмотрению условий и возможности позитивного исследования философии Востока. Мировой, и отечественный в том числе, опыт интерпретации текстов восточных мыслителей опирался на те познавательные методологические стратегии, которые сформировались в русле классического востоковедения и носят ярко выраженный филологический, исторический или страноведческий характер. Это формировало лишь искаженное представление о философском наследии народов Востока. Подобный подход давал основание квалифицировать анализируемые тексты либо как философскую предысторию, либо вообще как нефилософию. Поэтому целями статьи являются, во-первых, выяснение причин, по которым адекватное восприятия сущностных и конститутивных параметров философии Востока затруднено, во-вторых, прояснение тех эпистемологических априори, в пределах которых философский Восток проявится во всей полноте своих откровений. 

Методология и источники. Полученные результаты исследования опирались: 

1) на работы по истории отечественного востоковедения; 2) классические китайские (даосские и буддистские) тексты; 3) труды Е. А. Торчинова, послужившие методологическим ориентиром при написании статьи. Также внимание уделено прояснению тех необходимых «условий возможности», которые могут послужить некой методологической базовой предустановкой, исходя из которой формируется конкретный инструментальный набор, используемый при философской аналитике конкретных текстов или текстовых массивов. 

Результаты и обсуждение.В качестве примера удачного опыта философской интерпретации текстов восточных (в частности, китайских) мыслителей рассматривается наследие Е. А. Торчинова. Труды петербургского ученого можно разделить на несколько групп, объединение которых позволило создать условный макет системных целостностей – это аналитики: 1) текста; 2) теории и практики; 3) целостных конструкций; 4) доктрины, исторически проявляемой в многообразии форм; и 5) результатов, т. е. презентации собственных текстов, «стилистически» аутентичных автохтонному материалу. 

Заключение. Философия Востока – на сегодняшний день почти полностью закрытый для нас континент. Пренебрежение к исследованию Востока, свойственное отечественной науке, во многом воспроизводит ситуацию, сложившуюся в гуманитарном знании. Одной из причин является эпистемологическая предустановка, определенная настроенность нашего познавательного аппарата. Удачным примером исследования восточной философии, адекватного объекту, могут служить работы Е. А. Торчинова.  

Введение. Рассматриваются обстоятельства возникновения региональной социологии во времена СССР. Для описания этого многовариантного и нелинейного процесса применено понятие «социология без социологии». Им обозначают научно-социологическую деятельность без участия профессионального социологического сообщества. Приводятся причины существования «социологии без социологов» в советском, а затем в российском обществознании. 

Методология и источники. Автор опирается на категориальный аппарат, применяемый в современной европейской социологии для описания аномального состояния науки (Р. Альберг, Н. Верт, И. Маттес). Для описания вариантов эволюции региональной социологии использована концепция «публичной социологии» М. Буравого. Основным методом исследования является анализ документальных источников советского периода. В научный оборот введены новые, ранее не изученные архивные документы. 

Результаты и обсуждение.Изучаемый предмет подробно рассмотрен на материале массовых обследований состояния религиозности населения, которые были инициированы и осуществлены партийными органами Татарской АССР и Куйбышевской области в 1964–1966 гг. Итоги этих дилетантских обследований послужили фундаментом для развития социологии в регионе. В статье показано, что на всем протяжении существования «легальной» региональной социологии параллельно ей существовали различные формы «социологии без социологов». Специфика советского периода заключалась в том, что такая социология соответствовала ожиданиям части партийных кругов, ответственных за идеологию.

Заключение.Применение понятия «социология без социологов» имеет большое значение для осуществления демаркации научных и ненаучных форм социологической деятельности.

Введение. В статье рассматриваются поддерживающий стиль коммуникации и использование элементов информационной и эмоциональной социальной поддержки как факторы повышения эффективности взаимодействия между врачами и пациентами. Исследовательское допущение состоит в том, что элементы информационной социальной поддержки во взаимодействии российских врачей с пациентами встречаются чаще, чем проявления эмоциональной поддержки; в обществе существует определенный запрос на усиление эмоциональной поддержки, использование поддерживающего стиля коммуникации со стороны медицинских работников. Цели статьи – выявить основные приемы, используемые в профессиональной коммуникации в рамках осуществления социальной поддержки; сформулировать важные проблемные аспекты оказания социальной поддержки врачами пациентам.

Методология и источники. Методологическую рамку исследования составили: теория социальных ролей, позволившая провести анализ социальных ожиданий от коммуникации в профессиональной деятельности врача; концепция психологического стресса и процессов совладания Р. Лазаруса, на основе которой авторами сформулирована и применена в исследовании классификация основных форм социальной поддержки; теория коммуникативных стилей В. Сатир, позволившая выделить отдельные речевые и неречевые паттерны коммуникации как составляющие поддерживающего стиля общения врача.

Результаты и обсуждение. Приводятся результаты анализа записей онлайнконсультаций между врачами и пациентами в режиме телемедицины, а также анкетирования 55 респондентов с использованием закрытых и открытых вопросов. Делаются выводы о том, что в поведении проводящих консультации врачей больше выражена информационная поддержка, чем эмоциональная; в обществе существует определенный запрос на большую эмоциональную вовлеченность, использование элементов личностного отношения, повышение доступности в изложении информации врачами пациентам.

Заключение. В ходе исследования подтвердилось авторское предположение о том, что информационная социальная поддержка в общении современных российских врачей и пациентов реализована в большей степени, нежели эмоциональная; в обществе формируется запрос на использование врачами поддерживающего стиля коммуникации, усиление вовлеченности, личностной заинтересованности в процессе взаимодействия.

Введение. Статья посвящена изучению современных инициативных практик использования веб-ресурсов врачами-хирургами в целях самообучения, построения карьеры и продвижения в профессиональной среде. Обзор русскоязычных источников показал, что исследований подобной тематики практически нет. Работа строилась на принципах прагматической социологии и выявила структурно-функциональные изменения, проявляющиеся в новых способах повышения профессионального мастерства за счет возможностей, которые дают цифровые технологии.

Методология и источники. Авторы опираются на системный, структурно-функциональный подходы и на методологию французской школы прагматической социологии для описания изменений, которые цифровые технологии вносят в социальный институт медицины. Зарубежные источники показывают высокий интерес исследователей к этому вопросу. Иностранные коллеги разрабатывают тему веб-ресурсов в рутинной практике врача-хирурга, исходя из специализации, целеполагания и др. Публикация строится на основании анкетного опроса 252 хирургов и 4 глубинных интервью.

Результаты и обсуждение. Веб-ресурсы и социальные медиа в профессиональной практике врачей в целом и отдельных специализаций находятся в начальной стадии научно-практического осмысления российской социологии. Обращение к веб-ресурсам в целях повышения профессионального уровня или подготовки к оперативному вмешательству – часть рутинной практики врачей-хирургов.  При этом хирурги испытывают недостаток технической и организационной поддержки, реальное использование веб-ресурсов недооценивается, институциональные веб-ресурсы пользуются меньшей популярностью, по сравнению со специализированными сообществами и отдельными каналами в социальных медиа. 

Заключение. Российские врачи-хирурги испытывают недостаток возможностей применения интернет-технологий в профессиональной деятельности. Их во многом ограничивает отсутствие технической возможности создания, хранения, распространения видеоархива, специального инструментария, а зачастую навыков для монтажа и комментирования видеозаписей проведенных операций и ведения социальных медиа. Профессиональная репрезентация хирургов на веб-ресурсах является их личной инициативой, видео выкладываются стихийно, мастерство хирурга и качество выложенных 

Введение. В статье анализируются проблемы, возникающие при коммуникации человека и социального робота. Исследуются барьеры, мешающие человеку адаптироваться к специфике средств коммуникации, встроенных в программное обеспечение устройств с искусственным интеллектом. Анализируются реакции человека на поведение гуманоидных роботов в различных ситуациях их использования. Выявляется наличие у человека установки на адаптацию к модели поведения устройств. Проверяется гипотеза возникновения гибридной коммуникации как способа преодоления барьеров общения человека с интеллектуальными устройствами.

Методология и источники. Реализованный в статье подход интерпретирует коммуникацию человека и социального робота как подобное субъект-субъектному взаимодействию, как исполнение социальных ролей разнородными участниками коммуникации, реализующими модель взаимной адаптации к реакциям Другого. Использован метод наблюдения, опосредованный цифровыми записями ситуаций общения человека с различными типами устройств. Применен необтрузивный (unobtrusive) метод, исключающий контакт исследователя с объектом исследования. Источниками послужили аудиовизуальные документы, содержащие записи демонстрации общения человека с социальным роботом.

Результаты и обсуждение. Выявлена слабая ориентация человека на корректировку своих реакций на действия социального робота, которая одновременно сопровождается периодическими попытками модифицировать поведение. На развитие гибридных реакций влияет увеличение продолжительности общения человека с устройством. В большей степени гибридные формы коммуникации продолжают присутствовать в программном обеспечении, встроенном в социальных роботах для коммуникации с человеком.

Заключение. В процессе воспроизводства устойчивого характера коммуникации в особенностях взаимодействия каждой из сторон возникали способы ответных реакций для преодоления блокады, не предвиденные ни разработчиками алгоритмов, ни человеком, вступающим в коммуникацию с роботом с ожиданием запрограммированного «машинного поведения». Такой процесс остается односторонним и пока не дополняется активностью другой стороны – участием человека в синтезе естественного и искусственного языков, что невозможно без модификации языка самого человека, его культурных и телесных модификаций.

Введение. Настоящее исследование, выполненное в русле лингвокогнитивной парадигмы, посвящено изучению лингвокультурной специфики интерпретации темпоральных маркеров, а также рассмотрению способов концептуализации категории художественного времени в рамках когнитивного сценария стихотворения Т. Мура  «No – leave my heart to rest». Актуальность данного исследования обусловлена интересом специалистов в области лингвистики к национально-культурной специфике интерпретации категории времени в литературных произведениях, где временные маркеры служат обеспечению темпорального континуума когнитивного сценария в рамках конкретного произведения. Цель исследования заключается в выявлении специфики концептуализации темпоральных отношений в стихотворении Т. Мура «No – leave my heart to rest» посредством когнитивного анализа темпоральных маркеров, структурирующих репрезентацию эмоционального мира лирического героя. Новизна исследования определяется его антропоцентрической направленностью, а также междисциплинарным подходом к анализу языкового материала с точки зрения психологии, культурологии и когнитивной лингвистики. 

Методология и источники. Теоретические положения в основе данного исследования представлены в трудах ученых, занимавшихся анализом эмоциональных концептов и категории темпоральности в лингвокультурной и антропоцентрической парадигмах. В процессе анализа лексического материала в статье применяются следующие методы исследования: метод сплошной выборки, функционально-семантический метод, метод компонентного анализа, метод дефиниционного анализа, а также описательный метод и метод количественной обработки данных.

Результаты и обсуждение. В статье представлены результаты категоризации лексических единиц с темпоральной семантикой, которые в контексте рассматриваемого стихотворения моделируют временную перспективу эмоциональных переживаний героя. Выделенные лексические единицы отмечены маркером темпоральности, т. е. соотнесенности в рамках художественного мира произведения с определенным этапом жизни лирического героя.

Заключение. Установлено, что темпоральные маркеры прошлого и настоящего в стихотворении Т. Мура «No – leave my heart to rest» с точки зрения своей лингвопрагматической функции моделируют и структурируют мир эмоциональных переживаний лирического героя и служат цели реализации временного континуума в рамках событийного пространства анализируемого стихотворения. 

Введение. Целью данного исследования является анализ этических и лингводидактических аспектов виртуального образовательного пространства высшей школы. Пандемия COVID-19 послужила катализатором процессов перехода образования в онлайн-формат. Безусловно, большинство учебных заведений и преподавателей были вынуждены в короткие сроки адаптировать методы и формы онлайн-организации учебного процесса. Проблематика онлайн-образования давно рассматривалась с научной и практической сторон, однако столь быстрый и вынужденный переход в онлайн обнажил некоторое количество проблем и особенностей этого вида коммуникации. Одной из наиболее значимых является проблема этики онлайн-коммуникации в образовании. 

Методология и источники. Теоретическая база исследования представлена работами российских и зарубежных авторов в области педагогики высшей школы (И. В. Роберт, И. П. Кужелева-Саган), теории поколений (Н. Хоув и В. Штраусс, Д. и И. Стиллман, Е. Шамис) и межкультурных коммуникаций (Г. Хофтеде). Эмпирическую базу исследования составили данные, полученные в ходе интервью с педагогами (23) и студентами (27) высшей школы (полуструктурированные, выборка случайная), анализ контента учебных чатов и визуальный анализ студенческих аватаров (625), используемых в Zoom. 

Результаты и обсуждения. В статье намечены направления исследования проблем этики в процессе онлайн-образования. На основе эмпирических данных авторы фиксируют перенос неформального стиля общения в формат образовательной коммуникации с преподавателем, которая носит спонтанно-эмоциональный характер. Авторы делают предположение, что регламентация процессов коммуникации имела опциональный и зачастую необязательный формат. Особое внимание в публикации уделяется пониманию и восприятию этических норм коммуникации представителями различных поколений.

Заключение. Синхронный формат образовательной коммуникации в онлайн-формате имеет иные синтаксические, семантические и стилистические особенности, отличающиеся от общепринятого ранее академического языка. Данный вопрос в перспективе требует комплексного рассмотрения не только с коммуникационной и этической сторон, но и с точки зрения юридической и информационной безопасности. Необходимо формировать нормы этики онлайн-преподавания. 

Введение. Статья посвящена роли языковой игры в коммуникативных стратегиях, к которым прибегают немецкие политики в рамках «политической пепельной среды» (на примере Христианско-социального союза в Баварии, 2018, 2019 и 2020 гг.). Цель исследования заключалась в определении коммуникативных стратегий, для которых используется языковая игра в выступлениях политиков ХСС на «политической пепельной среде». Научная новизна работы состоит в том, что данный жанр политического дискурса Германии практически не исследован ни с точки зрения политологии, ни с точки зрения политической лингвистики несмотря на то, что он имеет уже устоявшуюся традицию. Актуальность работы обусловлена необходимостью закрыть эту лакуну в изучении политического дискурса Германии и хотя бы частично описать данный жанр.

Методология и источники. Для изучения феномена языковой игры был использован полевой метод, в рамках которого авторы статьи проанализировали политическую ситуацию в Германии 2017–2020 гг., а также описали коммуникативные стратегии и тактики. Методом сплошной выборки из текстов выступлений лидеров ХСС (М. Зёдер, М. Блуме, А. Шойер, М. Вебер) были отобраны случаи языковой игры, классифицированы по уровням языка и проанализированы в контексте.

Результаты и обсуждение. Было установлено, что языковая игра служит для реализации разных коммуникативных стратегий: дискредитации, самовосхваления, агитации, манипуляции и самозащиты, формирования эмоционального настроя. Поскольку на «политической пепельной среде» основные интенции ораторов – сохранить имидж своей партии и разрушить имидж партий-конкурентов, в выступлениях политиков языковая игра чаще всего использовалась в рамках стратегии дискредитации (высмеивание оппонентов, выставление их в невыгодном свете) и самовосхваления (подчеркивание положительных качеств однопартийцев или успехов, которых добился ХСС).

Заключение. Применение языковой игры в ходе выступлений позволяет ораторам осуществлять воздействие на массового адресата за счет создания необходимого эмоционального фона. Приемы языковой игры обуславливают реализацию коммуникативных стратегий и тактик, направленных на поддержание собственного имиджа и умаление влияния оппонентов. Важным фактором для понимания приемов языковой игры является знание культурного фона и реалий страны.

Введение. На протяжении нескольких десятилетий английский язык укреплял свои позиции в качестве языка лингва франка при международном общении. Актуальность исследования обусловлена рассмотрением английского языка с позиций контактной вариантологии и в контексте постепенно формирующегося нового варианта английского языка – евроанглийского. Цель данной работы состоит в рассмотрении социополитических предпосылок в усилении роли английского языка для внутриевропейского общения, а также в попытке объяснить значимость Брюсселя для этого процесса.

Методология и источники. Материалом исследования стали научные публикации отечественных и зарубежных лингвистов, социолингвистов (Д. С. Бородина, З. Г. Прошина, Б. Качру, Д. Кристал, Э. Эдвардс), а также опубликованные интервью с европейскими политиками и общественными деятелями (Мишель Герен, Паскаль Смет, Свен Гатц). В данной работе используются метод синтеза и анализа, описательный метод, сравнительно-языковой анализ.

Результаты и обсуждения. Повсеместное использование английского языка в Европе привело к созданию нескольких смешанных языковых вариантов, а внутриевропейская коммуникация на английском языке присваивает последнему статус языка наднационального общения. Бельгия рассматривается как центр формирования этого нового языкового варианта, что объясняется представительством значительного количества международных организаций и корпораций в Брюсселе. Непростая языковая ситуация в Бельгии в условиях конкурентности французского и нидерландского языков находит своеобразное разрешение в регулярном обращении к английскому, который некоторые активисты предлагают сделать третьим официальным языком Брюссельского столичного региона. Евроанглийский уже приобрел ряд характерных лексических, морфосинтаксических и фонетических черт, а после выхода из Европейского союза Великобритании имеет серьезные шансы продолжить оформляться в самостоятельный языковой вариант без «присмотра» и контроля носителей английского языка.

Заключение. Существование вариантов английского языка предполагает сохранение уникальности каждой нации, в которой они используются, а также обогащение языка, из которого эти варианты образованы. Постепенное формирование евроанглийского доказывает наличие множества ситуаций профессиональной и бытовой коммуникации, при которой представители разных европейских наций находят общий язык – английский.

Введение. В вопросах к подлежащему традиционно предполагается, что таковым является вопросительное слово или словосочетание. С логической точки зрения это неверно, поскольку в таких предложениях подлежащее еще только разыскивается, а вопросительное слово или словосочетание лишь «помогают» в поисках. В английском языке эта ситуация маркируется различными синтаксическими средствами, например, отсутствием вспомогательного глагола. Также в вопросах к подлежащему встречается формальная частица there, однако вопрос о ее функциях на сегодняшний день остается открытым. В связи с этим целью работы является построение формально-логической модели подлежащего в вопросительном английском предложении, включая разыскиваемые подлежащие, в том числе с частицей there.

Методология и источники. Методология исследования основана на идее двухчастности, разрабатываемой с 1993 г. в СПбГЭТУ «ЛЭТИ» с применением метода формально-логического моделирования. Примеры, иллюстрирующие особенности функционирования разыскиваемого подлежащего в английском вопросительном предложении, получены методом сплошной выборки из 7 корпусов. 

Результаты и обсуждение. Разнообразие структур подлежащего в английском вопросительном предложении рассмотрено с учетом функций формальной частицы there. Поддерживается предположение, что имплицитное подлежащее является «следом» эксплицитного подлежащего и не может считаться абсолютно нулевым. Разыскиваемое подлежащее признается нулевым абсолютно, т. е. инэксплицитным; ставится вопрос о необходимости уточнения понятия нулевого подлежащего с различением имплицитного и инэксплицитного подлежащих.  

Заключение. Вне зависимости от своего окружения разыскиваемое подлежащее в английском языке является абсолютно нулевым, т. е. инэксплицитным. Наиболее часто оно представляет собой сильный или слабый пустой семифинитив, зафиксированный в слабом уточнителе, или, реже, слабый пустой семифинитив, зафиксированный в сильном уточнителе. Подлежащее в вопросительных предложениях английского языка не может быть эксплицитным или имплицитным в тех случаях, когда оно разыскивается; вспомогательный глагол в отсутствие эмфазы или отрицания не исчезает, а претерпевает преобразование во флексию. В структуре отрицательных вопросительных предложений отражается их повышенная и, по существу, максимальная энергетика.